Большее искусство – слово оживляющее и воодушевляющее

Человек не может не творить. Он по своему естеству творец. Служение Богу, наука, искусство, медицина, педагогика – да любые сферы человеческой деятельности требуют творческого подхода. В творчестве человек уподобляется Богу, восходит на, казалось бы, недостижимые высоты.

Оптинские старцы не отвергали искусство, но рассматривали его с точки зрения полезности для души человека, с точки зрения спасения. Старцы критиковали лишь те произведения искусства, которые распаляли страсти человеческие, привязывали сердца к земному, тварному, вместо того чтобы возносить сердца людей горе, к духовному. Преподобный Варсонофий ценил то искусство, которое отрывает душу от житейских мелочей и устремляет к Богу.

Старец Варсонофий напоминал о том, что душа наша ищет в произведениях искусства «выражения в прекрасных формах невидимого прекрасного мира, куда манит ее своим воздействием дух». Старец утверждал, что у художников всегда есть «огонек религиозного мистицизма», и ему самому в течение всей жизни нравились только те люди и разговоры, которые пробуждали высшие идеальные стремления:

«У художников в душе есть всегда жилка аскетизма, и чем выше художник, тем ярче горит в нем огонек религиозного мистицизма».

«В течение всей жизни я замечал в себе то, что мне всегда нравились только те люди и те разговоры, которые пробуждали в моем сердце высшие идеальные стремления, имевшие в основе своей веру в бессмертие человеческой души, веру в истину, благо и красоту. И напротив, всегда мне антипатичны были люди, мысли которых и разговоры вертелись на одном лишь упорядочении жизни: временном и внешнем. Это стремление к высшему, идеальному выражалось в моей душе склонностью ко всему таинственному, мистическому в жизни».

Старец сравнивал некоторых людей искусства с теми, кто пришел в храм, но остановился на его пороге, не войдя внутрь. Он сокрушался о тех, кому было так много дано, чьи души вспыхивали от малейшей искры, но они «эту искру не раздували», не трудились в выполнении заповедей:

«Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, когда служба уже началась и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилий. Кое-что из богослужения доносится и сюда: Херувимская песнь, “Тебе поем”, “Господи, помилуй”; так постояли, постояли и ушли, не побывав в самом храме… Души их, как динамит, вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла».

Преподобный Нектарий наставлял творческих людей:

«Заниматься искусством можно, как всяким другим делом, например столярничеством или выпасом коров. Но всё надо делать как бы перед взором Божиим. Есть большое искусство и малое. Вот малое бывает так: есть звуки и свет. Художник – это человек, могущий воспринимать эти еле уловимые цвета, оттенки и неслышимые звуки. Он переводит свои впечатления на холст или бумагу. Получаются картины, ноты или поэзия. Здесь звуки и свет как бы убиваются. От света остается цвет. Книга, ноты или картина – это своего рода гробница света и звука.

Приходит читатель или зритель, и если он сумеет творчески взглянуть, прочесть, то происходит воскрешение смысла. И тогда круг искусства завершается. Перед душой зрителя и читателя вспыхивает свет, его слуху делается доступен звук. Поэтому художнику или поэту нечем особенно гордиться. Он делает только свою часть работы. Напрасно он мнит себя творцом своих произведений – один есть Творец, а люди лишь убивают слова и образы Творца, а затем от Него полученной силой духа оживляют.

Но есть и большее искусство – слово оживляющее и воодушевляющее (например псалмы Давида). Путь к этому искусству лежит через личный подвиг художника – это путь жертвы, и лишь один из многих достигает цели…»